Ветер волновал паутинки горелой бумаги, кое где мелькали дотлевающие искры
букв.
Еще маленькой, я помню, как меня завораживал огонь. Старшая
сестра часто сжигала ненужные бумаги вечером на заднем дворе. Я не умела
читать, не могла раскрыть ее секретов, по этому она брала меня с собой. А я… а
я завороженно наблюдала, как огонь жадно пожирает податливые листы. Сестра
часто провожала исписанные листы печальным взглядом, как будто отдавала огню
что-то очень важное и дорогое. Теперь я
понимаю, что сестра сжигала письма…письма от любимого, подруг…
А сейчас, я была одна, взгляд застилала дымка
отстраненности. На черных сожженных листах серебром выгорали чернила, выгорали
слова, которые уже не имели смысла.
Моя мама, по привычке перерывая мои вещи, нашла дневник.
Дневник был отнюдь не любовный, а дневник моих тяжелых раздумий под влиянием
едких капельниц и жгучих уколов. Тогда удалось вырвать тетрадь из маминых рук
до того, как она могла что-то прочитать, но вряд ли мне повезет так еще раз.
И вот теперь, я одна, глубокой ночью, сижу у потухшего огня.
Тетрадь и ее содержимое сгорели быстро и ярко, незаметно покинув мои мысли.
Что ж…выводы сделаны. Доверять бумаге самое сокровенное
глупо и не безопасно. Так что я возвращаюсь к тебе, мой безмолвный и безлюдный
дневник. Я надеюсь, что твое содержимое растеряется в миллиардах других
сообщений…а я…а я смогу доверять тебе.
Привет, Дневник! Давно не виделись! Много воды утекло, а я все
так же отдам душу за чашку кофе…